Вместе с тем он был совершенно спокоен, так как прекрасно знал, что и один бывалый моряк на пристани со швартовкой справится без труда – делов-то: схватить конец швартова и набросить его на кнехт. И так несколько раз. Всего три минуты несложных действий на свежем воздухе. Поэтому с мостика лодки раздался невозмутимый, усиленный электричеством голос: "Эй, на пирсе! Прими конец!"

Однако, на пирсе – ноль внимания! А лодка-то движется, её надо "привязать" к причалу. Тогда командир продублировал команду уже более жёстким тоном с применением сильно повелительных наклонений: (🔽)

"На пирсе, тудыт-растудыт! Прими конец, ёклмн-опрст!" Но на берегу – всё тот же эффект! Какой-то странный, хилый и глухонемой моряк на причале застыл, как истукан, и только глазами хлопал.

Командир подводного крейсера, старый морской волк, крайне удивился такой недоброжелательной встрече и во всю мощь своих голосовых связок прибегнул к ненормативной лексике. Если перевести его слова с морского матерного языка на литературный русский, то смысл его речи сводился к тому, что его экипаж сильно устал в дальнем походе, но из-за каких-то нерасторопных, нерадивых и неорганизованных людей (🔽)